«Зеленые своды» - сокровищница саксонских монархов

В Дрездене, в музее «Зеленые своды», среди итальянских кубков из горного хрусталя, немецких чаш из гелиотропа и яшмы, среди алмазных кулонов и ларцов для драгоценностей из эбенового дерева и серебра, великолепных примеров европейской работы с XII по XVIII век, вдруг неожиданно на глаза попадается русский ковш. Золотой ковш в форме ладьи, традиционной для таких предметов, прекрасной работы, украшенный сапфирами и надписью на старославянском. Что за чудеса, откуда среди немецких национальных сокровищ эта исключительно русская вещь? Каким чудесным случаем попала она сюда?

В 1558 году Иван Грозный, как и двести пятьдесят лет спустя Петр I, вел борьбу за влияние на берегах Балтики. Русские взяли Полоцк, тогда входивший в состав враждебного Литовского княжества. Захвачено было много золота, из которого Грозный приказал изготовить ковш в честь этой победы. Кремлевские мастера выполнили заказ, украсив ковш тремя «яхонтами лазоревыми» и надписью, которая повествует об истории его создания. Так он и лежал в московской сокровищнице, пока не был взят Петром в поездку за границу – Великое посольство 1698 года. Не везде посольство было встречено радушно, а в шведской тогда Риге вообще русских не пустили к осмотру укреплений города, да и относились явно неприязненно. После таких неприятных впечатлений Петру вдвойне было радостно встретиться с дружественным Фридрихом Августом I, курфюрстом саксонским и королем Польши. Курфюрстами называли монархов, имеющих право выбирать императора священной римской империи. Август I встретил Петра радушно, и они много общались, закрепив в том числе на словах союз против Швеции. Тогда-то и подарил Петр Августу золотой ковш – шедевр русского ювелирного искусства, а тот поместил его в свой музей.

История музея и сокровищницы «Зеленые своды» началась в 1560 году с основания Кунсткамеры курфюрстом Августом. В Кунсткамере столичного дрезденского дворца, как водится, хранились драгоценные диковины и редкие предметы: астрономические часы, кубки из редких материалов вроде страусовых яиц, раковин моллюсков или кокосовых орехов, и поначалу основное внимание уделялось именно такого рода предметам. Картины, скульптуры, драгоценности и прочие произведения искусства были на втором месте, на первом же были наука и техника. Так сложились исторические и экономические обстоятельства, что правители Саксонии – курфюрсты – активно интересовались наукой и экономикой, имели обширные знания в области ремесел и искусства и в полном смысле этого слова были просвещенными монархами.

Одной из причин такого бурного развития Саксонии явилось то, что в XII веке в саксонских горах были обнаружены богатейшие месторождения серебра, что стало толчком к развитию горного дела. В захолустных городишках строились такие церкви и ратуши, с которыми не могли сравниться многие дворцы европейских аристократов. Саксонские златокузнецы достигли в своем мастерстве небывалых высот, особенно в эпоху Возрождения. Неудивительно, что к началу XVIII века в Кунсткамере скопилось множество ценных предметов. Именно в это время для собрания редкостей начались большие перемены. Дело в том, что кроме Кунсткамеры во дворце был так называемый «тайник» – несколько помещений на первом этаже, соединенные потайной винтовой лестницей с курфюршескими покоями. В этих помещениях хранились государственные документы, драгоценности и деньги; стены здесь были толще двух метров, на окнах кованые решетки и железные ставни, а сводчатые потолки и стены были окрашены в зеленый цвет. Эти полуподвальные помещения были неуязвимы для проникновения или разрушения и стали впоследствии не только прародителями сокровищницы, но и дали ей название – «Грюнес гевёльбе», что переводится как «Зеленые своды» («подвалы», «погреба»).

Курфюрст саксонский Фридрих Август I, прозванный Сильным, правивший как раз в начале XVIII века, принял неординарное решение: сделать из сокровищницы музей, который стал первым подобного рода музеем в мире. Там даже было фойе с гардеробом, что имеется даже не во всех современных музеях. С 1723 по 1730 год помещения перестроили, отделали зеркалами, а коллекция тайника и Кунсткамеры дала экспонаты для создания гравюрного кабинета, картинной галереи, музея фарфора и всех естественнонаучных музеев. Реорганизована была и сама коллекция, которая раньше выставлялась бессистемно, что портило общее впечатление как от собрания, так и от отдельных экспонатов. Все это было сделано Августом, который к тому времени был избран королем Польши. Он мечтал о великой восточноевропейской державе и хотел, чтобы его столица соответствовала этому званию. Поэтому Август принимается за «отделку» Дрездена под европейские столицы, уделяя особое внимание музею, который, по его замыслу, после реорганизации добавит блеска саксонской короне. И он оказался прав: слава зеркальных кабинетов дрезденской сокровищницы облетела всю Европу, о ней отзывались как о прекраснейшем месте на земле. Это неудивительно: предметы собрания размещались на высоте до четырех метров и многократно отражались в зеркалах, а если это предметы вроде девяти гарнитуров из драгоценных камней, то становится понятен восторг современников.

Эти великолепные гарнитуры входят в крупнейшую в Европе историческую коллекцию драгоценностей. Большинство из них изготавливалось для Августа Сильного, то есть это были наборы мужских украшений, куда входили в разных сочетаниях шпаги, охотничьи ножи, пряжки, эгреты, ордена и орденские звезды, аксельбанты, аграфы, запонки и другие ювелирные изделия. От их великолепия просто захватывает дух, стоит только сказать, что два знаменитых на весь мир камня – Саксонский белый бриллиант и Дрезденский зеленый, самый крупный в мире бриллиант зеленого цвета в сорок один карат – входят в один гарнитур, прозванный бриллиантовым. В него входят позолоченная шпага, рукоять которой вся выложена бриллиантами, аграф для шляпы в барочном стиле с расходящимся веером бриллиантовом султаном, у основания «перевязанного» бантом; эгрет с Зеленым бриллиантом, в оправе из цветов, аксельбант с Белым бриллиантом, решенный в художественном плане более строго, и небольшое бриллиантовое украшение. Шпагу даже трудно представить в руках человека: кажется, что она создавалась только для того, чтобы на нее смотреть.

В гарнитуры включены польский орден Белого орла и его звезда, выполненные в каждом гарнитуре по-своему. Польша вошла в состав Саксонский державы, и этим орденом обладал курфюрст. В гарнитур, который называют алмазным, входит орден Золотого руна с бразильскими топазами, похожими на дымчатый кварц. Шпага, звезда Белого орла, пряжка и эгрет на шляпу выложены бриллиантами огранки роза, из-за чего камни не имеют такого сильного блеска, как в бриллиантовом гарнитуре, однако кажутся более прозрачными, чистыми, как капли воды. Единство формы округлых камней объединяет предметы алмазного гарнитура в одно целое.

К сожалению, в начале XIX века для дополнения бриллиантового набора украшений были выломаны все большие камни из очень важного в художественном отношении черепахового гарнитура Августа Сильного. Бриллианты и другие драгоценные камни в украшениях монархов во многом были своего рода витриной государства, показателем, что в стране все в порядке. Например, в изумрудном гарнитуре крупные камни такого насыщенного зеленого цвета, что их цвет сгущается почти до черноты – таких изумрудов в Европе единицы, а тут целый гарнитур, состоящий из охотничьего ножа, шпаги, пряжки, запонки, украшения для шляпы и польского ордена Белого орла. Шпага и нож изготовлены немецким ювелиром Иоганном Мельхиором Динглингером, непревзойденным мастером ювелирного искусства, виртуозно владевшим всеми его видами, которые существовали на тот момент. Ему же было поручено Августом выполнение многофигурной композиции «Двор Великого Могола». Эта композиция изображает двор Великого индийского Могола Аурангзеба в Дели в день его рождения. Динглингер с двумя братьями и четырнадцатью помощниками работали над ней с 1701 по 1709 год. Ее высота больше полуметра, длина – почти полтора, а в ширину она больше метра. «Двор Великого могола» действительно уникальное произведение и по художественному значению, и само по себе: вероятно, только один Динглингер мог создать подобное в то время. На золоченом серебряном основании, изображающем дворец со всем его убранством, расположено множество фигур: сановников, гостей, слуг, военных, животных, реальных и мифических, и самого Аурангзеба на троне-возвышении. Поразительно, как мастер подбирает материалы, например, разводы на срезе халцедона за спиной Могола напоминают рисунком персидский ковер. Вообще, в этой композиции использованы все возможные ювелирные техники, особенно же мастерство ювелира проявляется в фигурках.

Фигурки – особая, любимая тема мастеров-ювелиров Германии. В «Зеленых сводах» собрана целая коллекция гротескных фигурок, безумно популярных среди высшего общества. Август Сильный был страстным их коллекционером. Изюминка фигурок в том, что вся их задумка строится на неправильной форме той или иной барочной жемчужины. Например, в фигурке веселого винодела ноги и правая рука – жемчужины неправильной формы, остальное – серебро, золото, цветная эмаль и драгоценные камни. Виноград в руке винодела – как настоящий, а пуговицы на одежде – из бриллиантов. Это были просто милые и забавные безделушки, странный вид ювелирной пластики, и, тем не менее, они привлекали симпатии всех, кто их видел.

«Зеленые своды» обладают обширнейшей коллекцией кубков. Это в определенной степени характеризует развлечения общества времени их изготовления – XVI-XVII век; кофе и чая еще не было, и употребление алкоголя было единственным развлечением и самым распространенным пороком. Когда собиралась компания, то часто устраивались соревнования, кто больше или быстрее выпьет вина. Кубки были самых разнообразных форм и из самых необычных материалов, как кубки в виде страусов с телами из страусовых же яиц. Голова страуса снималась, и из узкого горлышка пили вино, но при сильном наклоне крылья, прикрепленные к телу на шарнирах, раскрывались и падали прямо на глаза – эту шутку полагалось воспринимать стоически и не обращать внимания. Самое замечательное в том, что предметы роскоши не были привилегией только высшего общества: те же кубки делали для курфюршеского двора из серебра и для крестьян – из стекла, которое имитировало горный хрусталь. Этот минерал еще находили в Альпах в виде огромных кусков, из которых миланские мастера вытачивали сложные сосуды. Горный хрусталь такой же твердый, как гранит, поэтому поражает мастерство ювелиров, которые не только вытачивали кубки, вазы и чаши, но и гравировали на них высокохудожественные изображении. Для шлифования тогда применялись «каменные мельницы» – механизмы с водяными колесами и системой передач на ось с шлифовальным диском. Горный хрусталь требует осторожного обращения, тонкий, он гораздо более хрупкий, нежели дутое стекло, тем больше удивительными кажутся эти хрустальные совы и чудесные пейзажи на сосудах.

Из сосудов в то время имели распространение так называемые рукомои и чаши, с которыми слуги обходили гостей на пирах и застольях. Из кувшинов-рукомоев лили воду на руки над чашей; эти принадлежности делали из драгоценных металлов и богато украшали редкими материалами вроде перламутра или золотых монет. Золотая чаша с вправленными в нее античными монетами попала в «Зеленые своды» из осажденного русскими солдатами в то время турецкого Азова. Саксонский канцлер граф Бейхлинген приобрел ее в России для Августа Сильного; а на самой чаше есть надпись, что она была заказана венгерским канцлером для Придунайского литературного общества в 1589 году. Так, в истории «Зеленых сводов» вновь отметилась Россия, и произошло это еще до знаменитого Великого посольства, когда царь Петр около года пробыл за границей. Будучи в Дрездене, он наверняка видел Кунсткамеру и сокровища «Зеленых сводов»; возможно, он видел и любопытные вещи, выточенные из слоновой кости на токарном станке. Чтобы управлять таким станком, нужно было знать математику, механику и, конечно, иметь фантазию. Если раньше изготовление безделушек из слоновой кости занимало много месяцев, то теперь можно было делать их несколько дней. Тогда-то Петр и познакомился с удивительной силой механики и сам впоследствии научился работать на токарном станке, зная, что саксонские курфюрсты обучались токарному делу у собственных придворных мастеров. Было традицией дарить предметы собственного изготовления дружественным правителям; кто знает, может, Август подарил такую вещицу и Петру.

Интересной особенностью сокровищницы «Зеленые своды» является то, что, в отличие от того же российского Алмазного фонда, среди всех ее многочисленных драгоценностей отсутствуют короны, скипетры и державы, хотя они и имелись. Дело в том, что коронационными регалиями пользовались только раз — при коронации; камни на них оправлялись так, что их легко можно было вынуть. Например, большой сапфир из сапфирового гарнитура украшал когда-то верх польской королевской короны Августа III, которая находится сейчас в Национальном музее в Варшаве. После коронации этот драгоценный камень и несколько других больших камней были заменены имитациями из стеклянных сплавов, а сами камни вставлялись в те украшения, в которых можно было появляться каждый день. Благодаря этой страсти монархов к драгоценностям в «Зеленых сводах» на сегодня хранится более трех тысяч изделий из золота, серебра, драгоценных камней, слоновой кости, эбенового дерева и янтаря, а также из стекла, латуни и бронзы. Дрезденская сокровищница – самое обширное собрание драгоценностей на европейском континенте, и большая часть их не выставлена, а хранится в запасниках.

Во времена второй мировой войны для «Зеленых сводов» настали тяжелые времена: Дрезден подвергся бомбежке союзников; сокровища успели к этому времени вывезти в Кенигштайн. От Дрездена остались одни руины; дворец был разрушен, уцелело только пять из восьми залов сокровищницы, тех самых, что столетиями считались самыми надежными – и не зря, как выясняется, считались. Когда русские войска вошли в Дрезден, о местонахождении сокровищ стало известно специальному отряду Советской Армии, которому было поручено обеспечить сохранность и безопасность сокровищ искусства. Вся коллекция музея под охраной была вывезена в Москву, где о ней заботились до 1958 года, вплоть до возвращения ее в Германию, тогда ГДР. Именно благодаря этому коллекция совершенно не пострадала и не исчезла в водовороте послевоенного хаоса, что случилось со многими другими музейными коллекциями, а золотой ковш побывал на родине. Уже в 1959 году немцы снова увидели сокровища саксонских курфюрстов, свое национальное достояние, сбереженное в Советской тогда России. То, что так долго лелеяли правители, храня для будущих поколений, не имеет цены, это мировое наследие и поэтому стоит выше политических соображений.